Джеймс Ривис (James Reeves) – история великого афериста и мошенника




Джеймс Ривис (James Reeves) - история великого афериста и мошенникаДжеймс Ривис (James Reeves) - история великого афериста и мошенника

Американскому ловкачу понадобилась педантичность архивариуса, чтобы создать в поддельных документах и письмах новую, никогда не существовавшую старинную испанскую династию. Зачем? В качестве законного наследника фиктивных испанцев он вознамерился оттяпать в свое пользование львиную долю американского штата Аризона и даже заставил ее население платить себе арендную дань.Эта история началась в один из дней 1871 года, когда агентство недвижимости в Сент-Луисе (штат Миссури), принадлежавшее Джеймсу Эдисону Ривису, посетил доктор Джордж Виллинг.

Не очень уверенно, спотыкаясь на собственных витиеватых оборотах речи, Виллинг изложил суть дела. Вот уже семь лет как он является владельцем старинных испанских документов на имя потомка древнего испанского рода Мигеля Пералты. Это дарственные бумаги, подтверждающие право испанца, давно почившего в бозе, на часть территории Аризоны, когда-то входившей в испанские владения. Стало быть, земли по праву принадлежат Виллингу. Однако дать ход документам за все семь лет Виллинг так и не удосужился. Теперь он хочет узнать, как это делается. Клиент претендовал ни больше ни меньше как на площадь в две тысячи квадратных миль (примерно пять тысяч квадратных километров). Недурственно! – отметил про себя Ривис и поинтересовался, как эти документы попали в руки Виллинга. Он их купил. У кого? У одного старого мексиканца.

Ривис пожелал ознакомиться с бумагами, но осторожный Виллинг с собой их не принес. Нет-нет, он не собирается прямо сейчас давать ход делу, он только желает узнать, каким образом сможет вступить во владение указанными землями, да и денег на оформление документов пока нет, объяснил клиент. Денег нет, так о чем разговор, кисло подумал Джеймс Ривис. К тому же некогда испанская территория сейчас входит в состав США – какие уж там права. Однако отпугивать клиента не стал и пообещал все разузнать.

Спешить с добыванием информации причин не было, но однажды, разыскивая в библиотечном архиве материалы по другому делу, Ривис наткнулся на статью, как раз связанную с бывшими испанскими территориями. По правде говоря, он не имел привычки углубляться в исторические сведения, если не видел в них какой-никакой выгоды. Любые документы, связанные с событиями прошлого, вызывали у него зевоту. Но тут интуиция заставила сделать стойку – Джеймс учуял добычу.

Случай оказался прелюбопытным. Исторически территория Аризоны считалась частью Мексики, а Мексика с 16 века была захвачена конкистадорами и стала испанской колонией. Ее лучшие земельные участки быстро прибрали к рукам знатные испанские фамилии. Правда, Аризона, находящаяся в отдалении от мексиканской столицы, не была такой уж привлекательной для придирчивых грандов. Однако испанские монархи особыми дарственными на заокеанские земли поощряли своих подданных к освоению новых территорий. Так что и засушливые пустынные земли Аризоны разобрать – разобрали, но владели ими чисто

номинально, осваивать их не спешили. Со временем американцы начали активно заселять юго-запад своей страны, и испанцы поспешили усилить свое влияние в приграничной Аризоне. Тут в основном развернули деятельность миссионеры, пытавшиеся донести свет католической веры до неразумных индейских племен.

Когда Мексика в начале 19 века начала борьбу за независимость и добилась ее, в Аризоне новообращенные индейцы вырезали отцов церкви подчистую, и редкие освоенные миссионерские земли здесь были перераспределены между мексиканскими колонистами. А на неосвоенные обширные площади Аризоны сквозь дырявую границу стали проникать предприимчивые люди из Соединенных Штатов. Вначале трапперы и торговцы, за ними и решительного нрава поселенцы. С тридцатых годов 19 века североамериканские колонисты настолько заполонили Аризону, что перед Мексикой и США встала проблема упорядочения своих отношений.

Упорядочивали, как водится между соседями, у которых есть что отнять, военными действиями. Тем более что вопрос касался не только Аризоны -манили и лакомая Калифорния, и вожделенный Техас. Аппетиты США десятилетиями будоражили обе стороны по всей линии американо-мексиканской границы, вызывая то реверансы, то угрозы. После аннексии Штатами Техаса реверансы и вовсе были отброшены. Войска США вышли к устью реки Рио-Гранде, Мексика заявила о провокации, что было воспринято как неделикатный упрек. И США объявили обидчику войну.

Наспех просматривая ненужные ему подробности американо-мексиканской войны, Ривис добрался до главного. Откусив от мексиканского пирога изрядный кусок, составивший около четверти территории современных США (будущие штаты Техас, Калифорния, Нью-Мехико, Аризона, Невада, Юта, часть Колорадо и Вайоминга), североамериканское правительство раздобрилось и вместе с некоторой денежной компенсацией кинуло в шапку поверженному противнику бонус. В договоре 1848 года, названном по имени местечка Гваделупе-Идальго, где он был заключен, подтверждались давние права собственности на наследственные земли старых испанских фамилий, каковые окажутся на территориях, отошедших под юрисдикцию США.

Это подарок судьбы! – воспрял Ривис. Получается, что бумаги, купленные Виллингом, если, конечно, он не врет – а зачем ему врать? – могут превратиться в целое состояние. Надо прозондировать почву – не продаст ли он их, денег ведь у него нет, может, и клюнет. Однако помешали обстоятельства. В 1873 году грянул экономический кризис, катком прокативший по мелким предпринимателям. Ривис закрыл разорившуюся контору, при спешной короткой встрече с Виллингом пообещал ему обязательно вернуться к сотрудничеству и подался в Сан-Франциско, где у него были старые связи.

А Виллинг неожиданно умер. Узнав об этом перед самым отъездом, Ривис пожалел о несостоявшейся сделке. Интересно, кому достанутся те самые дарственные? Вопрос, по его нынешнему положению банкрота, был чисто риторическим. Но бесхозные земли Аризоны уже крепко засели у него в голове, и он знал, что вернется за бумагами во что бы то ни стало.

Узнает в графине мать

Вопрос о наследственных правах испанцев задел Джеймса Ривиса глубже, чем можно было предполагать. Мать Джеймса была чистокровной испанкой, к тому же дворянских кровей. Если предприимчивость Ривис унаследовал от отца-американца, готового вкалывать везде, где платят деньги, то тщеславную амбициозность он впитал с молоком матери. Мария была родом из Иберии, и хотя увезена была оттуда еще во младенчестве, ее романтичные воздыхания о родине были главной темой бесконечных разговоров. Семья постоянно перемещалась по провинциальным городам штата Миссури, где отец подыскивал себе временную работу. Окружение Джеймса с детства было убогим, и он жил рассказами и мечтами о далекой роскошной Испании, о богатых испанских владениях на Американском континенте. Слышал он и о королевских дарственных. И хотя мать никогда не упоминала, что ее род имел хоть какое-то отношение к подобным милостям от короля, она невольно заронила в душу сына мистическую уверенность, что когда-нибудь вдруг откроется тайна утерянной или спрятанной завистливыми родственниками дарственной, по которой он, Джеймс Ривис, получит право на бывшие владения предков.

Тайна все не открывалась, а повзрослевшему Джеймсу пришлось пойти на войну. Ему стукнуло 18, когда началась схватка Севера и Юга – жестокая братоубийственная гражданская война. Штат Миссури, родина Джеймса, был южным. Не то чтобы у молодого Ривиса сформировались какие-то убеждения по поводу негритянского вопроса, выхода Конфедерации из Союза и прочих принципиальных разногласий с северянами – он автоматически оказался в армии конфедератов в силу местожительства. Тут и проявил рассудительность не по годам: попав на первых порах в запасной полк, он не воспылал южнопатриотическими чувствами, не стал рваться в места боев, где шло остервенелое национальное взаимоистребление.

В тыловой рутине выявился уникальный и сильно востребованный талант Ривиса -он научился мастерски подделывать любой почерк и подписи. Началось с того, что Джеймса не устроил скупой график увольнительных, и он сам выписал себе липовую справочку в самоволку, изобразив до тонкостей подпись командира. И погулял же он в тот день в салуне соседнего городка! Проделка осталась незамеченной, а к Джеймсу потянулись сослуживцы за своей толикой счастья. Пришлось выстроить их в очередь и установить строгую таксу. Так он начал свой первый довольно прибыльный бизнес. Поскольку солдаты, все до единого, теперь были связаны круговой порукой, до командиров ничего не дошло. Зато об умельце пронюхал полковой интендант. Он зазвал Джеймса к себе в каморку при складе, и после краткой беседы продувные бестии ударили по рукам.

С тех пор часть амуниции и провизии по поддельным документам со свистом улетала со склада сразу по получении – все сбывалось другим снабженцам и барыгам, которые, учуяв наживу, стали ошиваться вокруг казарм. Совсем рядом шла жестокая бойня за разные системы ценностей. Джеймс уже понял, что ценности в виде реальных денежных накоплений ему как-то ближе, иные высокие помыслы не стоят того, чтобы лишаться из-за них жизни. И лишь только замаячила перспектива оказаться в эпицентре боев, пройдоха попросту слинял из армии. В неразберихе побед и поражений никто не стал его искать, а после разгрома армии южан тем более никому не было дела до ее дезертиров. Ривису вполне хватило средств от бизнеса на липовых увольнительных и накладных, чтобы открыть в Сент-Луисе агентство по недвижимости, где и произошла его встреча с Виллингом, уверившая, что дарственная от испанского короля когда-нибудь ему все же достанется.

Ксива дона Мигеля

Увы, когда Ривис через семь лет после смерти Виллинга, в 1880 году, связался с его наследниками и выкупил у них дарственные на землю в Аризоне, он понял, что влип. От бумаг за версту несло фальшивкой, а подписи свидетелей покупки их «у старого мексиканца» и подделывать не надо было – под текстом красовались два корявых крестика от безграмотных случайных людей. Впрочем, Ривис не слишком расстроился. Покупка дарственной была лишь частью большой аферы, которую он задумал в Сан-Франциско. Здесь он нагляделся на удачливых проходимцев, претендующих на земельную собственность по договору Гваделупе-Идальго. Суды лихо проворачивали их дела за соответствующую мзду. Поговаривали, что и отец восходящей звезды журналистики (будущего газетного магната) Уильяма Херста обзавелся роскошным имением Сан-Луис-Обиспо по сфабрикованной дарственной – он даже хвастал своей изворотливостью в кругу приятелей.

К этому времени Джеймс Ривис был уже не тем мелким ловчилой из погоревшей риэлторской конторы, который, нервно оглядываясь, не напали ли на его след кинутые клиенты, спешно покидал Сент-Луис. В Сан-Франциско он преуспел, завел дружбу с крупными бизнесменами, сойдя меж ними за человека с большими возможностями. И сумел втереться чуть ли не в партнеры к самому Коллису Хантингтону, который жестко удерживал в своих руках строительство железных дорог на территории всего юго-западного региона страны. Он ухитрился

сделать так, чтобы через третьих лиц до Хантингтона дошла весть о без пяти минут владельце почти 19 тысяч кв. миль на территории Аризоны. Те «жалкие» 2 тысячи кв. миль, о которых мямлил Виллинг, теперь не устраивали Ривиса, цифру надо было увеличить как минимум в десять раз. Любить – так королеву, украсть – так миллион!

Но 20 тысяч – подозрительно круглое число, не надо зарываться, остановимся, скажем, на площади в 18 750, рассуждал авантюрист. С этими краплеными картами на руках он и подкатил к Хантингтону – тот попался на слухи и счел нелишним знакомство с крупным землевладельцем. При личной встрече Ривис нагло предложил предоставить магнату на своих землях концессию на строительство транзитной железнодорожной магистрали за смешные 50 тысяч долларов. Хантингтон был не из простачков, он охотно послал бы незваного благодетеля куда подальше, если бы не опасность в лице его вечного конкурента с Восточного побережья Джея Гулда. А ну как Ривис отправится к злодею и тот наложит лапу на Аризону! В общем, сошлись на двух тысячах долларов задатка.

Эта встреча принесла Ривису и еще кое-какие дивиденды – он стал своим в редакции газеты «Сан-Франциско экземенер». Ее недальновидный редактор незадолго до того дал отмашку на разоблачение некоторых махинаций Хантингтона. Ну не врубился человек, кто в лавке хозяин. Уже на следующий день после выхода статьи он имел бледный вид – ушли все как один рекламодатели, и большая часть подписчиков прислали письма с отказом от подписки.

Ривис узнал об этой истории, заглянув в редакцию в поисках работы. Там царили уныние и безнадежность. Но у него уже была назначена встреча с Хантингтоном, потому он явился к редактору с готовностью уладить это дело. Как? Его проблема. И действительно, уладил таким образом, что редактор не знал, то ли радоваться, что газета выжила, то ли рвать на себе волосы за потерю лица. Прохиндей между делом убедил Хантингтона на потеху всем купить газету с потрохами, заключив с редакцией внушительный контракт на рекламу своих железных дорог.

Итак, создав себе достойное реноме, Ривис счел, что пора заняться главным – обеспечить необходимыми документами обещания и притязания. Вот тогда он и съездил на родину Виллинга, чтобы выкупить у наследников все, что касалось Мигеля Пералты и его прав на земли Аризоны. Пусть это была и липа — факт законной покупки документов придавал процедуре легальную основу.

Затем вступил в дело талант изготовителя подложных бумаг, гак ярко проявившийся в славные времена самоволок. О, это был труд не за страх, а за совесть. Как бы ни ненавидел Ривис копание в архивных материалах и исторических источниках, ему пришлось перевернуть их столько, что к концу первого этапа работы он стал докой в вопросах историографии и подлинности старинных документов. В

архивах Мехико и Гвадалахары он изучил манеру письма, стиль официальных бумаг и частных писем Испании 16 века. Иные выкрадывал, чтобы служили образцами, благо архивариусы скучно копались в каких-то своих делах и не были слишком бдительны.

Второй налет Ривиса на мексиканские архивы произошел не скоро. И цель у него на этот раз была намного сложнее. Надо было документы, сфальсифицированные им, подложить в соответствующие разделы, подлинные же – подчистить, чтобы соответствовали хронологии и генеалогическому древу династии Пералта как минимум в трех ее поколениях.

Еще при первых встречах с Виллингом, отмечая его уклончивые ответы, Ривис усомнился в том, что истинный обладатель документов Мигель Пералта вообще существовал когда-либо на белом свете. Когда он получил от наследников Виллинга пачку грубых подделок, тем более утвердился в мысли, что их бывший владелец – выдуманное лицо. Но вот он стал оснащать личность мифического испанца документами, свидетельствующими о его богатой приключениями биографии, и Мигель Немесио Сильва де Пералта и де ла Кордоба обрел истинные черты когда-то жившего человека. Выявился в анналах истории древнего знатного рода его дед — дон Мигель-старший со славным героическим прошлым. Династию украсили красавицы жены из приближенных к трону дворянских семей – в воображении Ривиса

все как одна походили на его мать. Да и сам он уже не отделял себя от им же созданной фамилии, в наследники которой втесался.

Ему удалось ловко внедрить в архивы Мексики документы, последние из которых свидетельствовали о том, что разорившийся дон Мигель Пералта-младший продал свой участок земли Аризоны американцу Джорджу Виллингу, а наследники Виллинга за хорошую плату передали права на эту территорию Джеймсу Ривису. Новый статус владельца 18 750 кв. миль (48 с половиной тысяч кв. километров) территории он ознаменовал принятием соответствующего титула и пышного имени. Отныне он – барон де Аризоньяк и кабальеро де лос Колорадос, и добрая часть Аризоны – его вотчина.

Аристократка из дешевого салуна

Это было время, когда Аризона считалась еще округом в составе Нью-Мехико (она стала 48-м штатом США в 1912 году). Осваивалась ее территория нескорыми темпами – обширные пространства засушливых земель требовали значительных капиталовложений, да и постоянные набеги воинственных апачей на белых поселенцев не делали их привлекательными. Только через десять лет после того, как Аризона отошла к США, то есть в 1858 году, вездесущая почтовая компания решилась организовать доставку почты через пустыню Аризоны по длинному ложному маршруту между городами Сент-Луис и Сан-Франциско. По всему маршруту пришлось основать военные посты для защиты почтовых курьеров и путешественников от индейцев (кладезь сюжетов для будущих голливудских вестернов, но до рождения кинематографа еще добрых три с лишним десятка лет).

Вскоре выяснилось, что земля Аризоны богата на полезные ископаемые, на золото и серебро, и в районе рек Колорадо и Хассаямпа начали возникать шахтерские поселения. Так возник город Феникс, доросший в 1889 году до статуса столицы Аризоны. На месте находки золотых копей был основан Викенбург. Глоб вырос в районе серебряных источников и залежей медно-красной руды. Томбстон начинался с золото- и серебродобывающего поселка. Бисби – с меднорудной шахты. Сюда стали стекаться люди со всех штатов Америки.

Наконец с помощью армейских подразделений удалось свести к минимуму нападения индейцев на белых колонистов, и тогда зеленые долины центральной Аризоны и ее юго-восточные земли начали заселять фермеры-скотоводы. Фермерские ранчо стали особо стремительно множиться с 1877 года, когда первая железная дорога соединила южное тихоокеанское побережье с рекой Колорадо. К этому времени Джеймс Ривис уже четыре года тусовался в Сан-Франциско. И когда он вступил в переговоры с Хантингтоном о концессии, которую готов был предоставить от щедрот своих, магнат мог с иронией сбивать цену – он уже давно поставил ногу на этих землях, строительство нового железнодорожного пути, долженствующего соединить города Атчинсон, Топека и Санта-Фе, близилось к концу.

Но вот новоявленный барон Аризоньяк предъявил права на полагающуюся ему территорию (для предметного сравнения: меньше Латвии, но чуть больше Эстонии), и ответственные лица Аризоны схватились за голову. В его владения вошли города, шахтерские поселки, фермерские хозяйства, реки, горы, плодородные долины… А пока документам предстояло пройти длинную бюрократическую процедуру, Ривис не стал терять время. В газете «Сан-Франциско экземенер» одна за другой появились статьи о славном роде Мигеля Пералты, подлинности королевской дарственной на его имя и законных правах барона де Аризоньяка. И тут же все население «своей» территории, хотя она еще не была официально признана, барон обложил рентой.

Люди еще не отошли от шока, вызванного наглым требованием, как распространилось известие, что одно из влиятельнейших лиц Аризоны полковник Джеймс Барни, хозяин крупной добывающей компании «Силвер Кинг», без звука выплатил барону 25 тысяч долларов. Если ЭТОТ не открутился, то что остается делать остальным! Счета Ривиса стали быстро пополняться. Для надежности он нанял

молодчиков, которые «наводили порядок» на отдаленных фермах. Непокорным фермерам устраивали дикие погромы, чтобы другим неповадно было, но беспредель-щиков, которых все в округе знали в лицо, полиция почему-то никак не могла найти.

А жирующий барон решил жениться. Матримониальный план был задуман как часть проекта «Дарственная Мигеля Пералты» – его суженой станет единственная наследница рода, внучка Мигеля-младшего – тем самым брак сделает его вдвойне законным правонаследником. На асьенде Аризола в Каса-Гранде, которую Ривис объявил бывшим владением дона Мигеля-старшего, он поселил черноволосую красотку, приглянувшуюся ему в одном из салунов, и в большой тайне хорошо оплаченные учителя стали готовить ее к роли испанской дворянки доньи Кармелиты Софии Микаэлы де Пералта. Работа предстояла долгая – безграмотную неотесанную девушку предстояло научить всему – от азбуки до светских манер, да так, чтобы никто не усомнился, что эти манеры она усвоила с детства. Но и у Ривиса в связи с этим начался очередной период кропотливой работы: надо было снабдить биографию наследницы древнего испанского рода целым пакетом документов – от рождения до сегодняшних дней -и ухитриться внедрить их в соответствующие архивы.

Поднаторевший в создании легенды Ривис действовал нахально, с размахом. Он не только привычно впихнул свои фальшивки в мексиканские архивы, но и до испанских сумел добраться. В 1886 году барон и баронесса де Аризоньяк посетили Испанию, и это были победные, но и труднейшие дни для обоих. «Донья Кармелита» блестяще выдержала экзамен во время аудиенции, которой удостоили испано-американскую чету королева-регентша Мария Кристина и юный король Альфон-со XIII. А Ривис сумел хитроумно добраться до архивов Мадрида и Севильи, чтобы, не привлекая внимания, устроить в них ревизию с подчистками и вкладышами.

Теперь, когда он внес последние штрихи в свою грандиозную мистификацию, можно было расслабиться и поздравить себя с великолепным приемом, который был устроен супругам и в Лондоне. Аудиенция королевы Виктории в Букингемском дворце, встречи в высоких деловых кругах, сногсшибательные балы. Все это так вскружило голову Джеймсу Ривису, что он не слишком встревожился, когда в разгар торжеств получил из Аризоны от доверенного лица известие о том, что отец Виллинга поднял скандал и требует свое.

Крах барона Аризоньяка

Сидел бы и сидел Джордж Виллинг-старший в своей дыре и не знал бы, что дарственная Мигеля Пералты, выкупленная этим проходимцем Ривисом за гроши, оказалась столь ценной. Но тут прибыл к нему важный чиновник и стал расспрашивать обо всех обстоятельствах продажи старинных бумаг. От него Виллинг и узнал, какие огромные богатства он потерял по глупости. Он счел себя обобранным и собрался подать в суд с требованием вернуть дарственную ему, истинному владельцу. Вернувшись из Европы, Ривис встретился с выжившим из ума идиотом и отделался от него, предложив нехилую пачку откупных – а что было делать! Впрочем, нет худа без добра – претензии старого дурака как раз косвенно подтверждали подлинность всей этой истории с покупкой дарственной.

Хуже было другое – Ривис и ведать не ведал, что по его правам на заявленную территорию, которые в обычной практике подлежали лишь формальному рассмотрению, ведется столь глубокое расследование. Он еще не знал, что специалисты уже прошерстили мексиканские архивы и его документам назначена серьезная экспертиза.

Виной всему были масштабы притязаний. Земельный участок, не выбивавшийся по размерам из обычных заявок, прошел бы регистрацию в службе главного землемера округа, и этим дело бы кончилось. Но такая беспрецедентная величина территории требовала утверждения на федеральном уровне, и документы были переправ-/1ены в Вашингтон. Волнений по этому поводу Ривис не испытывал – у власти стояли республиканцы, и он пользовался твердой поддержкой многих влиятельных лиц вроде Роско Конклинга – сенатора-республиканца из Нью-Йорка.

Однако дело его так и пролежало целый год в столах чиновников федеральных служб, а в 1884 году на выборах победили

демократы. В Аризоне сменилась окружная администрация, и ободренное этим население, попавшее под власть «барона», засыпало ее жалобами против произвола. Жалобы были анонимными, но их массовость настораживала. Новый губернатор округа Маркус Смит поручил новому главному землемеру Ройалу Джонсону провести тщательную проверку. Федеральные власти пообещали помочь с привлечением экспертов. И Джонсон со своими людьми взялся копать не на шутку – очень уж подозрительным казался ему этот неведомо откуда взявшийся наследник испанской династии.

Было назначено восемнадцатимесячное расследование. Но так навертел-накрутил Ривис в создании разветвленного генеалогического древа и так хитроумно опутал его удостоверениями, записками, расписками, описями недвижимости, частными письмами и прочими свидетельствами бытовых реалий существования рода Мигеля Пералты, что на распутывание фальсификации при всей старательности копающих ушло не меньше шести лет.

В своем отчете, отправленном в Вашингтон, главный землемер заявил, что за вывод он ручается: дарственная подделана. И это было только начало. Следовало предъявить Ривису доказательства подделки, за работу взялись эксперты. Все же старинные документы сфабриковать – не

увольнительную черкануть. Ривис прокололся на непрофессионализме: где-то не те чернила, где-то не тот стиль. И с грамматикой умелец был не в ладах.

Дело Ривиса рассматривалось 3 июня 1895 года в суде Санта-Фе. Это был крах барона Аризоньяка. До этого дня он не сидел сложа руки: добился заверения своих влиятельных друзей о поддержке, подобрал нужных свидетелей, в том числе таких, кто под присягой готов был показать, что знал отца доньи Кармелиты и ее саму в детстве. Но на суде «друзья» не появились, и его линия защиты рассыпалась, даже не пытаясь выстроиться. Особенно сильным ударом были признания Кармелиты, чистосердечно поведавшей о том, как происходило ее превращение в испанскую дворянку.

В тюрьме, а затем ведя нищенскую жизнь на воле, Джеймс Ривис не уставал рассказывать случайным слушателям о необыкновенной жизни Мигеля Пералты, о которой знал не понаслышке. В то, что такой человек действительно существовал на белом свете, Ривис, попавший на удочку собственной мистификации, теперь верил совершенно.

Да и как не верить, если в ходе слушания дела в суде нарисовались 106 человек, объявивших себя наследниками дона Пералты! И каждый претендовал на полновесную долю наследства…





С этим читают так же:

You can leave a response, or trackback from your own site.

Написать комментарий